Сегодня Пасху в России отмечают миллионы человек, в городах устанавливают пасхальные инсталляции, в храмах проходят богослужения, а магазины свободно продают куличи и украшения для светлого праздника. Но в СССР православная церковь подвергалась репрессиям, а от Пасхи население старались отучить с помощью хитов зарубежной эстрады. Как в Советском Союзе праздновали Пасху вопреки запретам — в материале «Газеты.Ru».
«Везде пьяны, шум, крики, гульба вовсю…»
В Российской империи Пасха была государственным праздником. Воскрешение Иисуса Христа праздновалось повсеместно, православие считалось религией 2/3 населения страны. Император Николай II христосовался с солдатами, приезжая в ставку главнокомандующего в годы Первой Мировой войны.
После Октябрьской революции и установления советской власти большевики, идейные атеисты, не скрывали, что намерены «искоренить религиозные пережитки». Насильственно изымались церковные ценности, открывали раки с мощами. С 1918 по 1922 год только архиереев казнили 20 человек — каждого шестого. Нередки были расправы над священниками без суда и следствия.
Коммунисты активно вели антирелигиозную пропаганду, печатали газету «Безбожник», в которой высмеивали верующих и публиковали карикатуры. Но поначалу, в 1920-х годах, официально православные праздники не запрещали, отменили только пасхальные выходные.
Пасху продолжали встречать даже в тюрьмах.
«В 1924—25 годах в Бутырской тюрьме, особенно на рабочем коридоре, были большие вольности. На Пасху служили три архиерея и несколько священников заутреню, а после было устроено разговение по камерам. Генерал Казакевич, четыре раза раненный, с золотыми шевронами на рукавах, вошел в камеру № 6 и увидал стол с пасхами, куличами и прочим, накрытый белоснежной скатертью, мрачно поглядел и сказал: «Аттракцион в аду», повернулся и ушел спать», — вспоминал князь Владимир Голицын, художник и полярник.
Он отмечал, что в Москве в годы НЭПа («новой экономической политики», разрешающей частную торговлю и предпринимательство) в «коммерческих» магазинах продавали «сырковую массу» — по существу, просто пасху, а публика называла ее «церковной массой».
В Крыму в 1923 году «слава Богу, не было голода, как в прошлом году», записывал в дневнике школьник Герман Гауфлер. Кто-то даже собирался «печь много пасок (куличей) и красить яйца». Его семья, к примеру, думала «спечь 2-4 пасхи и покрасить штук 30-40 яиц» — против 7-8 яиц в 1922 году.
Житель Смоленской губернии, комсомолец Константин Измайлов вспоминал, что Пасха в 1927 году выпала на воскресенье после дня рождения Ленина.
«Во время антрактов играет музыка: гармонь, скрипка, барабан и полный струнный оркестр. После спектакля — танцы, пляска и всевозможные игры и песни. Народу был полный зал. Вечер закончился в два часа ночи, когда народ пошел с пасхами в церковь», — писал он в дневнике.
А уже в воскресенье «все было закрыто, везде праздновали»:
«Около церкви на полянке поставлено две карусели. Около их толпится молодежь и взрослые. Я отдыхаю… Скот весь пока держу дома. Вечером после попраздновал, что называется, сходил к свояку… Ну и выпил, что называется, на порядках. Везде пьяны, шум, крики, гульба вовсю…».
«Люди 1 мая считают своим праздником, как Пасху»
В 1929 году была принята новая советская Конституция, которая провозглашала «свободу религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды». Попов объявили «лишенцами» без прав. Богослужения в церквях не запрещались, но порицались. Беспартийные граждане имели право отмечать Пасху — и отмечали.
Советская власть вела яростную атеистическую пропаганду, проводила антихристианские концерты, лекции и карнавальные шествия c чучелами попов, которые потом сжигали.
В начале 1930-х церкви стали активнее закрывать, что привело к массовым столкновениям с прихожанами. В 1930 году, например, было 1,5 тыс. инцидентов. В 1936 году была принята новая сталинская Конституция, которая отменяла поражение в правах для священников и делала всех советских граждан равноправными. Но к 1937 году количество церквей в России уменьшилось почти на 60% от того числа, что было до революции. Уничтожались кладбища и церковные памятники.
«Чувствуется неустойчивость… Не хватает продуктов — творога и так далее, — а Пасха фактически празднуется. Нет калачей. Магазины (берут) с бою», — писал в 1937 году академик Владимир Вернадский.
Весной того же года правовед и «сменовеховец» (выступавший за сотрудничество русской интеллигенции с Советами) Николай Устрялов изучал публику, пришедшую на Пасху в церковь. В 1937 году уже не было ощущения «отработанного пара», как год назад, писал он:
«Только вот ладан без запаха ладана, — так, дымок… Публика — обычная, московская. Нет, день — обычная аудитория советской Москвы. Думается, эти люди, — по крайней мере, в большинстве, — красный праздник 1 мая считают не менее своим праздником, нежели старую, добрую Пасху».
Спустя пару месяцев Устрялов был арестован и расстрелян по 58-й статье; в 1989 году реабилитирован.
Смоленский счетовод, бывший уже комсомолец Константин Измайлов спустя 10 лет вспоминал, что Пасха совпала с майскими праздниками.
«По старому сегодня «Пасха». Она совпала в дни мая. Гуляют, положительно, все в селе. Тут и «май», и «Пасха». Стоном стонет вся наша деревня. Везде, в каждом доме поют и пьют. Песни поют и пляшут, а кое-где матерятся и дерутся. И я сегодня весь день с 6 утра до 12 ночи провел в гулянке. Весь день пил. Ходил по гостям. Приводил к себе много гостей. Вино лилось рекой. Пили, ели, песни пели и плясали. Потом ничего не помню».
Церковь в его селе к 1937 году разобрали, не звонили в колокола, как было раньше. Но остальное «все по-старому»: «Где-то святили «пасхи», разговлялись, христосовались и сегодня христосуются. И уже нахристосовались, как следует. Даже молодежь. Колхозники и колхозницы одеты в нарядные платья. У всех вид праздничный».
«Узнал о Пасхе от симпатичной дистрофички»
В годы войны власти разрешили проводить пасхальные службы там, где действовало военное положение. В церковь, впрочем, люди ходили не всегда — крепче всего держалась кулинарная пасхальная традиция красить яйца и печь куличи.
В 1942 году красноармеец Иван Масленников вспоминал, как съел на пасху красное яйцо — а в окрестностях «танки, минометы, артиллерия».
Художник-ленинградец Иван Владимиров писал, что в блокадном городе Пасху встретили «сравнительно хорошо, несмотря на тяжесть жизни».
«Мария сохранила 2 кило сероватой муки и немного сахара, а в старых бутылках от мандариновой настойки достали корочек. Все это замесили, положили корицы, гвоздики и испекли в миске кулич и небольшую бабку. поставили на стол подносик с четырьмя бокалами прекрасного портвейна и белоснежной пасхой из мороженого».
Помянув покойных друзей, Иван и его гости услышали разрывы зениток, сирену по радио и «бухание авиабомб» — в ту ночь много людей погибло от налета немцев.
Другой ленинградец, востоковед Владимир Болдырев, вспоминал, что узнал о дне Пасхи в трамвае, от «симпатичной дистрофички» — потому что нужно было отоваривать карточки. Он к «столу» смог получить 200 грамм табака.
В 1945 году на подступах к Берлину сержант-сапер Женя Виноградов нашел два вагона немецких солдатских посылок – картошку и уголь для отопления, разные продукты.
«В посылках рылся русский старичок с седой бородой. Найдя кусок колбасы, он перекрестился и сказал: «Боже, твоя воля! Теперь есть чем разговеться». Оказывается, Пасха…»
В Москве ко Дню Победы организовали даже продажу куличей, было разрешено пасхальное богослужение, порядок у церквей обеспечивала милиция.
Диско и боевики по телевизору
В 1958 году на пленуме ЦК КПСС было решено «усилить атеистическую работу». Когда Пасха совпадала с Первомаем, власти устраивали субботник. От священников требовали даже сокращать время богослужения. В пасхальные дни в провинции стали устраивать танцевальные вечера, а вечером в Страстную субботу на телевидении показывали суперпопулярные западные фильмы — комедии или боевики.
Искусствовед Нина Дмитриева, например, отметила, что под Пасху в 1961 году «смотрела по телевизору мой любимый фильм «Полицейские и воры» — истинно пасхальный по настроению».
В том же году возник новый вид антирелигиозной борьбы — запрещали продажу куличей. Известна история, как одна дочка в целях пропаганды «заставила мамашу в день Пасхи кушать картошку и капусту».
За посещение всенощной службы вполне могли выгнать из комсомола и уж точно — из партии, уволить с работы или объявить выговор.
В 1960-е в СССР сформировалась традиция ездить на Пасху на кладбище.
«Был на кладбище. Там толпы людей, везде скорлупа яиц, пьяные», — вспоминал музыкант Владимир Швец в 1968 году.
Впрочем, в церкви (в крупных городах) люди продолжали ходить. Москвичка Антонина З. вспоминала, что «у церкви Николы в Хамовниках весь забор был облеплен густо прибывающим народом» — люди пришли святить куличи и яйца.
Местные власти нередко проявляли собственную антицерковную инициативу.
«В конце 70-80-х молодежи войти в церковь на Пасху было нельзя — милиция окружала. Чтобы учителя не взяли «на список», ездили на службу в чужие села, где нас никто не знал», — рассказывал украинский сельский священник отец Иоанн.
В обществе пасхальные традиции оставались сильными — по крайней мере, застольные. В 1970-х магазины продавали к Пасхе кекс «Весенний», похожий на кулич.
В 1980-х «праздник Пасхи стал просто символическим и потерял свою значимость тем, что никакие требования поста не выполняются — накануне Пасхи люди едят все, что можно и не можно», писал в дневнике журналист Виктор Баркунов. Тогда же по радио «Голос Америки» (организация включена Минюстом в список иноагентов) по случаю Пасхи «много говорили о рождении Иисуса Христа, о его покидании земли и поднятии в небеса».
«Веселья общенародного тоже нет. Интересно только то, что сегодня калужане потоком шли на кладбище помянуть своих усопших. У нас в Сибири есть специальный родительский день, который бывает через восемь дней после Пасхи во вторник и в который люди ходят на кладбище. А на Пасху гуляют и веселятся», — удивлялся сибиряк новой «православной» традиции.
В 1988 году на фоне празднования 1000-летия Крещения Руси православие перестали пытаться «отменить», и многие ограничения с церкви сняли.
В последний год существования СССР уже показывали по телевидению Пасхальное богослужение — что представить раньше было невозможно. Главный православный праздник пережил десятилетия запретов и репрессий.
Что думаешь? Комментарии